Первое и главное: в законопроект заложена фундаментальная ошибка. А именно, что
задержанный — это, как правило, жулик или хулиган, а милиционер, как правило,
человек хороший, грамотный, почти трезвый. Отсюда возникают такие правовые
монстры, как «Требования сотрудника полиции, обращенные к гражданам и
должностным лицам, и предпринимаемые им действия считаются законными до тех
пор, пока в предусмотренном законом порядке не будет установлено иное». (ст.
32, п.2); или «Полиция имеет право: проникать (везде)… при наличии достаточных
оснований полагать, что там совершается преступление» (статья 15, п. 1). По
умолчанию оказывается, что мнение/суждение сотрудника полиции лучше и
обоснованнее, чем мнение простого гражданина, а «достаточность оснований» по
факту устанавливается именно сотрудником. А вы уже попробуйте доказать в суде,
что основания недостаточны.
Вся мировая практика за последние лет полтораста движется в обратном
направлении. А именно — в стремлении формализовать и ограничить возможности
полицейского, который самим своим статусом поставлен много выше простого
гражданина. Поэтому нет ничего постыдного в том, чтобы писать законы, исходя из
предположения: полицейский, конечно, хороший, но закон должен работать и в том
случае, когда он оказался плохим, а задержанный, наверное, преступник, но закон
должен работать и тогда, когда задержанный оказался честным гражданином. До тех
пор, пока не будет исправлен этот системный сбой в головах авторов
законопроекта, говорить о реформе бессмысленно.
Одна полиция за всех
В документе сохранены почти все полномочия, которые закрепляет за милицией
действующий закон. Например, полиция по-прежнему может «проверять иные
документы» (ст. 13, п. 1.2), то есть, по сути, затребовать любой документ у
гражданина или юридического лица. Сохраняется функция выявления экономических
преступлений, по-прежнему имеется право внесудебного доступа к финансовой
информации. Из наиболее абсурдного — полиция по-прежнему отвечает за контроль
за частной охранной деятельностью и одновременно оказывает услуги по охране.
Полный список таких лишних и неадекватных прав, обязанностей и полномочий
превышает, по нашим оценкам, 50 пунктов.
Логика понятна: законодатель записал все, что было в Законе о милиции (почти
все), и еще чуть-чуть добавил — на всякий случай и с учетом изменившихся
реалий. Это опять же противоречит всей мировой логике (а коренную реформу
полицейских сил за последние 20 лет пережили не только все страны Восточной
Европы, но и Великобритания, страны Бенилюкса). Полиция должна заниматься
только теми вопросами, где без нее не обойтись, и «помогать», то есть
подключаться к любому вопросу в случае явного и обоснованного запроса третьих
лиц. Собственная инициатива сводится к минимуму: все, что можно, нужно делать
без участия человека в форме, силами гражданских ведомств.
Очевидно, что такие огромные полномочия открывают широчайшие возможности для
коррупции, злоупотреблений и т. д. Даже идеальная полиция, если вынудить ее
заниматься всем и сразу (фактически в законе прописано более 100
обязанностей/сфер деятельности), не будет заниматься ничем. Или всем, но
безрезультатно. Кроме того, такое количество сфер деятельности продуцирует
огромные штаты и порождает «самозанятость». По экспертным оценкам, в обычном
ГУВД численность штабных работников в два раза превышает численность тех, кто
трудится «на земле» — участковых, оперативников и т.п.
В вакуумной колбе
Полиция сделана не просто федеральной структурой — она сделана структурой,
которая нигде и никому не подчиняется и никем не контролируется. Даже
вездесущая прокуратура, упомянутая в тексте закона 12 раз, жестко ограничена
фразой «Вопросы, касающиеся организации деятельности полиции, тактики, методов
и средств ее осуществления, не являются предметом прокурорского надзора» (ст. 53,
п.2). По сути, ближайший начальник, который есть у милиционера и при этом не
носит милицейские погоны, — это президент. Почему это плохо? Потому что
полиция, которая борется с преступностью и охраняет покой граждан, как показал
мировой опыт, не может быть общегосударственной структурой (кроме небольших
государств), но обязана работать под соуправлением местных органов власти.
Контролировать из одного центра можно только одним способом — через
статистическую отчетность. Такая полиция будет работать на достижение (читай
фальсификацию) статистических показателей, а не защищать граждан.
Оригинал материала
"Новое
время" от 23.08.10